Неточные совпадения
Проехали мы Цепной мост, Летний сад и завернули в бывший дом Кочубея; там
во флигеле помещалась светская инквизиция, учрежденная Николаем; не всегда люди, входившие в задние вороты, перед которыми мы остановились, выходили из них,
то есть, может, и выходили, но для
того, чтоб
потеряться в Сибири, погибнуть в Алексеевском равелине.
Высыпки бывают иногда так многочисленны, что даже опытный и хладнокровный охотник смутится и
растеряется, а молодой, горячий просто с ума сойдет, и если к этому присоединится собака, которая гоняется за птицей,
то в несколько минут распугается и разлетится бог знает куда сотенная высыпка Когда случится нечаянно наткнуться на высыпку, вальдшнепы вдруг начнут вскакивать, производя довольно сильный шум крыльями и мелькая
во всех направлениях: впереди, с боков и даже сзади.
Несколько раз доктор думал совсем отказаться от взятой на себя роли,
тем более что
во всем этом деле ему было в чужом пиру похмелье; он даже раза два заходил к Майзелю с целью покончить все одним ударом, но, как все бесхарактерные люди,
терялся и откладывал тяжелое объяснение до следующего дня.
Это частое перекочевывание дало ему массу знакомств, которые он тщательно поддерживал, не теряя из вида даже
тех товарищей, которые мелькнули мимо него почти на мгновение. Острая память помогала ему припоминать, а чрезвычайная повадливость давала возможность возобновлять такие знакомства, которых начало, так сказать,
терялось во мраке времен. Достаточно было одной черты, одного смутного воспоминания ("а помните, как мы в форточку курили?"), чтобы восстановить целую картину прошлого.
Нельзя уже было сомневаться:
во мне произошла перемена, я стал другим. Чтобы проверить себя, я начал вспоминать, но тотчас же мне стало жутко, как будто я нечаянно заглянул в темный, сырой угол. Вспомнил я своих товарищей и знакомых, и первая мысль моя была о
том, как я теперь покраснею и
растеряюсь, когда встречу кого-нибудь из них. Кто же я теперь такой? О чем мне думать и что делать? Куда идти? Для чего я живу?
Андрей. Жена есть жена. Она честная, порядочная, ну, добрая, но в ней есть при всем
том нечто принижающее ее до мелкого, слепого, этакого шершавого животного.
Во всяком случае, она не человек. Говорю вам как другу, единственному человеку, которому могу открыть свою душу. Я люблю Наташу, это так, но иногда она кажется мне удивительно пошлой, и тогда я
теряюсь, не понимаю, за что, отчего я так люблю ее или, по крайней мере, любил…
— Во-первых, я не намерен ничего опубликовывать, пока я не кончу работы…
тем более в этих ваших газетах… Во-вторых, откуда вы все это знаете?.. — И Персиков вдруг почувствовал, что
теряется.
Что-то униженное, забитое и запуганное выражалось
во всех жестах его, так что он, если позволит сравнение, довольно походил в эту минуту на
того человека, который, за неимением своего платья, оделся в чужое: рукава лезут наверх, талия почти на затылке, а он
то поминутно оправляет на себе короткий жилетишко,
то виляет бочком и сторонится,
то норовит куда-нибудь спрятаться,
то заглядывает всем в глаза и прислушивается, не говорят ли чего люди о его обстоятельствах, не смеются ли над ним, не стыдятся ли его, — и краснеет человек, и
теряется человек, и страдает амбиция…
Бенни
во всей этой нечистой игре с передержкой мыслей не мог понять ничего, да и укорим ли мы в этом его, чужеродца, если только вспомним, что наши коренные и умные русские люди, как, например, поэт Щербина, тогда до
того терялись, что не знали уже, что оберегать И над чем потешаться?
Генерал, трепетавший и замиравший душою, ввиду ужасных для него последствий, даже пересолил: после получасовых молений и просьб, и даже откровенно признавшись
во всем,
то есть
во всех долгах и даже в своей страсти к m-lle Blanche (он совсем
потерялся), генерал вдруг принял грозный тон и стал даже кричать и топать ногами на бабушку; кричал, что она срамит их фамилию, стала скандалом всего города, и, наконец… наконец: «Вы срамите русское имя, сударыня! — кричал генерал, — и что на
то есть полиция»!
К этому присоединялось еще и
то, что надежда увидеть где-нибудь выход из лесу на дорогу долго держалась
во всей ватаге путников, равно, как долго не
терялась и уверенность в дальнозоркости передовых людей, взобравшихся на дерево.
Мало кто из читателей знаком с рассказом Достоевского «Сон смешного человека». Рассказ помещен в «Дневнике писателя» и
теряется среди нудных рассуждений о
том, что Константинополь непременно должен быть наш и что отличие России от европейских держав заключается
во всегдашнем ее бескорыстии в политике.
— Бей верную собаку, что охраняет тебя от твоих ворогов, — не
потерялся Григорий Лукьянович, — бей, да не убей
во мне и себя, и свое царство. Недолго мне тебя на
том свете дожидаться будет, спровадит тебя как раз туда князь Василий зельями да кореньями…